В плену Ратты

До Верхнеимбатского нам не удалось поговорить с Ростовцевым: он летел без второго пилота и не отрывался от штурвала.

Когда в Верхнеимбатском мы покинули самолет и отправились все вместе к дому пилотов, Ростовцева позвали к рации. Он успел, хитро улыбнувшись, предупредить меня, показывая на дом.

— Смотри, как бы ребята вас не побили.

Я распахнул дверь и поразился обилию знакомых лиц. Здесь были Кусумян и Ермолаев, здесь были почти все остальные экипажи самолетов. Что случилось? Па нас смотрели сердито и отчужденно, как на гостей, явно задержавших застолье. Оказывается, им было за что сердиться. Из-за нас Хохлачев с экипажем живет в этом малоприспособленном помещении вторую неделю, другие — десять дней, неделю, пять дней. Что за наваждение? Но отчуждение прошло быстро.

Первым заулыбался Ермолаев, и вскоре кто-то заметил:

— И все-таки Пал Федорович сумел их вытащить, вот ведь чертяка!

Смешного ничего не было в этой фразе, но все хором рассмеялись и с юмором рассказали о случившемся.

Еще до нашей телеграммы в Москву президент Академии наук обратился в Туруханск с просьбой вывезти нас спецрейсом из Ратты. И вот экипаж за экипажем в разные дни вылетали к нам, но никому не хватило светлого дня долететь до Ратты, и они вынуждены были приземлиться в Верхнеимбатском. Пытались лететь и из Верхнеимбатского, но тоже не хватало дня. Либо трассу знали плохо, либо встречный ветер мешал. Не долетев к нам, они не смогли вылететь и в Туруханск} там мороз ниже 50 градусов и ветер тянет дым из печей поселка на летное поле; дым закрывает поле, и прожектора не могут пробить его. Короче, Туруханск не принимает. Начальник аэропорта ждет перемены ветра. Если не переменится, то попросит жителей полдня не топить печи. Хотя температура севернополюсная!

Ростовцев полетел в Келлог за учителями и договорился, что если светлого дня хватит, то уйдет за нами в Ратту, и ушел, рискнув с пассажирами сесть в незнакомом месте.

Утром нас разбудил возбужденный Кусумян:

— Везучие вы, Туруханск открывают, вставайте!

Один за другим поднимались с летного поля Верхнеимбатского самолеты и шли на север, в родной Туруханск. Шла мощная малая эскадрилья. Мы летели с Ростовцевым, он поднял самолет последним, так как надо было заклепать лыжу. Оказывается, когда мы ушли в дом, а он пошел на рацию, его попросили слетать вверх по Енисею, где в ста километрах от Верхнеимбатского находился раненый охотник. Охотнику нужна была срочная операция, в Верхнеимбатской больнице находился районный хирург. Светлый день кончался, и самолет приходилось сажать среди торосов почти в темноте. Ростовцев посадил самолет, взял раненого, доставил в Верхнеимбатское и только утром заметил, что несколько повреждена правая лыжа. Наш самолет поднялся последним, но прилетели мы первыми. Павел Федорович либо знал какой-то особый секрет, либо лучше других понимал небо и ветры.

Сейчас Павел Федорович работает пилотом-наставником в Енисейске. Он покинул Север, но остался верен Енисею, Красноярскому краю.

Обувная компания «Парижская коммуна» ведет коммерческую деятельность: подразделение холдинга Торговый дом «Заря» занимается продвижением продукции фабрики «Парижская коммуна» через дистрибьютеров, а также обширную дилерскую сеть и реализует обувь оптом. Закупает обувь оптом. Обувь оптом с доставкой. Фирменная розничная сеть включает в себя 14 магазинов в Москве и регионах. Ее ассортимент составляет продукция «Парижской коммуны», ряда российских производителей и других коммерческих структур. Блок социального развития сохраняет три детских сада, загородный оздоровительный лагерь санаторного типа «Заря», действующий в круглогодичном режиме, медсанчасть, столовую, парикмахерскую, библиотеку, музей для обслуживания двух тысяч работающих и ветеранов производства.