Любовь и красота

Субъект эстетически обогащает объект чувств. Здесь намечается прорыв восприятии и чувств от конкретного к идеальному, от действительного к недействительному, от земного к неземному. Сама природа, кажется, вынуждена спокойно терпеть артистическое сумасбродство субъекта. Разум, обладающий непобедимым оружием логики, беспомощно отступает перед воображением, фантазией. Взлетая к облакам, влюбленный минует сферу сухих логических абстракций, оставаясь приверженцем земных чувств, конкретного и тонко индивидуализированного образа. Он эстетизирует действительность, преувеличивает некоторые ее стороны за счет других, создает себе представление о каком-то совершенно конкретном, но до некоторой степени все же весьма отвлеченном существе.

«Мы создаем его, — пишет К. Моклер, — по некоторым признакам, значение которых хотим преувеличить, избегая при необходимости контроля со стороны разума. Тот факт, что у нас возникает потребность в этом преувеличении, чтобы оправдать и возвысить наше простое желание, чтобы признать все формы морального и идейного превосходства с целью прийти к убеждению, что любимое существо действительно является единственным, незаменимым, — этот факт и есть само начало любви, то есть некоторый выход за пределы нашего «я», некоторый гиперсексуальный восторг, некое мозговое преувеличение данных сил. Без этой добровольной галлюцинации сознания и этого бессознательного самовнушения нет любви, а есть одно только половое влечение».

Разумеется, можно не считать, что это галлюцинация. Но нельзя не признать, что субъективное «приукрашивание» объекта влечения существует. В этом не следует видеть стереотипное действие некоего стандарта отношений. Влюбленные (как мужчины, так и женщины) могут эстетизировать внешность объекта своих чувств в силу интимной дружбы. И это их вполне удовлетворяет. Другие же направляют свое внимание на духовные качества любимой (любимого). Это вопрос индивидуальной оценки субъекта. Наконец, существует и целостное, гармоническое сочетание отдельных аспектов любовной эстетизации. Это зависит от уровня культуры человека, его воспитания в широком смысле слова и от темперамента.

Влюбленные обладают такими чувствами, такой настроенностью психики, которые всегда моделируют, перерабатывают интимные восприятия с учетом эстетического пересоздания образа любимого. Самые глубокие корни этого избирательного отношения мужчины и женщины, несомненно, находятся в естественной целесообразности развития жизни. Сознание старательно обходит все, что может принести неприятные ощущения, что ставит под угрозу цельность чувства. В то же время все приятное и желательное преобразуется в чудесной лаборатории украшательства. В романе «Отец Горио» Бальзак называет лучшие чувства «стихами воли», а настоящую любовь — волшебной силой, которая «преображает внешность, оживляет жесты, скрашивает голос». Она создает праздничность настроения в самой драматической ситуации.

Любовь наполняет мягкостью и благоуханием всю атмосферу жизни людей. Вспомним Сольвейг, эту нежную и прелестную ибсеновскую героиню, бесконечно долго ожидавшую своего Пера Гюнта. На его просьбу о прощении, на его раскаяние Сольвейг отвечает:

Ни в чем ты не виновен, мой бесценный!

Ты песнью чудной сделал жизнь мою.

Благословляю первое свиданье

И эту нашу встречу в духов день.

(Перевод А. и П. Ганзен)

Красота спасет мир, писал Достоевский. Сколь ни преувеличенно звучит эта сентенция, бесспорен ее глубокий смысл, ее «рациональное зерно».

Любовь эстетизирует не только образ любимого, но и все вокруг — дома, деревья, горы, луга, воздух, небо, луну, звезды, пространство,— всю вселенную. Как бы золотое сияние озаряет людей и вещи волшебной прелестью.