Жизнь и злодеяния Диего де Ланды

Для самых знатных перед монастырем соорудили нечто вроде помоста с легким тростниковым козырьком от непогоды или жаркого солнца. Было много солдат и еще больше — нахмуренных, но не робких индейцев из разных селений. Были почти все настоятели монастырей провинции и соседних провинций. Почти все, так как те двое, что приезжали в конце прошлого года от капитула, отсутствовали. Может быть, они остались в своем приходе, может быть, отправились к епископу сообщить о дальнейших действиях Ланды, превышающих его права по сану.

В пять часов пополудни на помосте в окружении пышной свиты испанской и индейской знати появился главный алькальд. Затем распахнулись монастырские ворота и вышел провинциал в парадном одеянии. Он вознес к небу молитвы и затем дал знак. Из разных мест монастыря на площадь монахи вынесли пять тысяч языческих идолов, 13 каменных алтарей, 22 маленьких камня с изображениями, 27 свитков рукописей майя на оленьей коже и 197 сосудов с рисунками, изображавшими богов и божеств майя. К эшафотам, выстроенным во всех концах площади, подвели несколько десятков индейцев в колпаках позора.

Поднявшись на помост, Диего де Ланда вновь прошептал молитву и вновь подал знак. Вспыхнули костры. В них полетели языческие идолы, алтари и рукописи, сосуды и рисунчатые камни. Огонь пожирал камень, пожирал бесценные рукописные сокровища и разрушал Творения талантливых рук человека. Солнце зашло, но от пламени десятков костров было жарко, как днем.

И снова Ланда подал знак. К несчастным, собравшимся у эшафота, подскочили палачи с бичами и ножницами. Кого-то они остригали наголо, кого-то били до крови бичами, кого-то просто толкали в костер или привязывали к столбу. У столбов возникали кучи хвороста, и взметнувшийся огонь поглощал привязанных к нему.

И в четвертый раз провинциал подал знак, не обращая внимания на гневные выкрики в толпе, на странный испуганный шепот на помосте среди знати.

Факелы, словно лучом солнца, озарили страшное зрелище. На погосте сотни людей, одетых в шутовские наряды — сан-бенито, под присмотром монахов разрывали могилы, где покоились погибшие под пытками. Они вытаскивали их тела, которых уже коснулся тлен, и несли к площади. Трупное зловоние достигло помоста.

А к кострам несли все новые и новые трупы. В ужасе люди шарахались от жуткой процессии и призывали бога.

Алькальд дернул Ланду за сутану, но тот даже не обернулся. Он вперился в труп, освещенный ближайшим костром, и узнал На Чан-челя, который, как и тогда в подземелье, сохранил улыбку. Казалось, до провинциала в ту минуту, когда тело На Чан-челя бросали в костер, вновь долетело слово «Боже!». Трупы, семьдесят трупов бросили в огонь костров. Аутодафе совершилось.

Провинциал не отвечал на призывы алькальда. Догорали костры, а он все стоял, вцепившись в столб помоста, и смотрел вниз, и видел улыбку На Чан-челя. Наспех он простился с гостями и умчался в свой первый приход, в монастырь Сан-Антонио.

Раскаивался ли Диего де Ланда в содеянном, проведя в добровольном заточении месяц? Возможно, но не настолько, чтобы добровольно сложить сан. Во всяком случае, когда наслышанный о беззаконном палачестве Ланды и боявшийся восстания индейцев епископ Франсыско Тораль прибыл в Мериду и 12 августа того же года низложил Диего де Ланду с поста провинциала, тот не собирался сдаваться.