Облик идеала

Индивидуальный выбор объекта любви, бесспорно, является психологической загадкой, потому что нам еще полностью неизвестны принципы и законы этого непонятного явления, в силу какого-то странного сродства соединяющего сердца людей. Что заставляет мужчину остановить внимание на определенной женщине среди такого множества других женщин? Вопрос можно поставить и иначе. В силу каких обстоятельств человек находит объект своей любви?

Некоторые считают, что здесь вообще не следует искать какой-то закономерности, что конкретный выбор может быть плодом случайного стечения обстоятельств. Видимо, здесь мы сталкиваемся с загадочным, неожиданным, фатальным переплетением человеческих судеб. Сервантес в своем романе «Дон Кихот» утверждает, что у любви нет лучшего помощника, чем случай.

Но этот ответ не дает решения вопроса. Сама случайность есть конкретное проявление необходимости. Однако присутствует ли в спонтанном сочетании любовных пар внутренняя объективная необходимость? Какие закономерные факторы обусловливают критерий понятия «нравиться»? Можно ли научно раскрыть тайны любовного «притяжения», нормы взаимной оценки мужчины и женщины?

Эта область жизни еще недостаточно исследована. Тут все еще не хватает моста, который связал бы воедино психологию, эстетику, биологию и социологию. Но вопрос поставлен и ждет решения. Ибо и в настоящее время человека интересует, есть ли в выборе объекта интимных чувств что-то «запрограммированное». В силу каких причин любовь соединяет мужчину и женщину?

Распространено мнение, что любовь соединяет одинаковые или похожие типы обоих полов. Этот почти традиционный взгляд возник еще в античную эпоху. Он выкристаллизовался в максиму, что наиболее глубокие любовные чувства объединяют людей, которые похожи как телесно (анатомически), так и духовно (психологически).

Ранний византийский писатель Аристенет отмечает, что согласно мудрой древней поговорке, в мистериях Афродиты «по воле божества подобное всегда находит себе подобное». И вполне естественно, что «красавец Акоктий взял в жены красавицу Кидиппу».

В народных песнях часто встречается описание влюбленных, «похожих друг на друга как две капли воды». Отмечая это, С. Бобчев подчеркивает, что основным требованием народа является, чтобы парень и девушка «походили друг на друга». Потому что, только если они «похожи», то есть «равны» по внешности, красоте, по «породе», они смогут жить счастливо.

С. Бобчев смешивает здесь две группы различных по значению качеств или атрибутов: а) наследственные — физический облик, темперамент; б) социальные, приобретенные— порядочность, честность и пр. Эти две группы качеств играют в любви различную роль. Люди одного уровня развития, получившие одинаковое воспитание привлекают друг друга. В то же время большое сходство темпераментов и анатомического строения инстинктивно приводит к отталкиванию.

Согласно некоторым описаниям, влюбленные так «гомозиготны», что похожи на детей одной матери. Но симпатии обычно проявляются не к «дубликатным», а к контрастным вариантным биоанатомическим атрибутам. Еще Платон сказал, что мужчина и женщина взаимно дополняют друг друга. Эрос всегда соединяет противоположные качества. Таким образом, объективно восстанавливается гармоничное единство. Эта мысль, почерпнутая из жизни, уже давно получила распространение в литературе.

То, что в половых взаимоотношениях мужчину и женщину привлекают контрастные формы внешней красоты, видимо, было известно много веков назад, и не только Платону. В сказках «Тысячи и одной ночи» увлекательно повествуется о пламенной любви Неамеха и красавицы Ноам. Они были совершенно не похожи друг на друга, но ими любовались, так как они были одинаково красивы.

Эта алхимия взаимного влечения нашла отражение в художественной литературе. Р. Роллан подчеркивает, что Жаклина (в его романе «Жан-Кристоф») любит Оливье «за то, что он был так не похож на нее».

Ту же идею развивает, не обосновывая ее, и П. Жерарди: «Ты любишь в ней то, чего тебе недостает, и ждешь, что она тебе это даст... Она никогда не будет на тебя похожа... Твоя истинная драма — это драма того, чего тебе недостает».

Проблема выбора представляет большой научный интерес. Но эта область сексологии еще недостаточно разработана.

Мы считаем, что соединение эмоционально привлекающих друг друга мужчины и женщины происходит на основе взаимодополнения биоанатомических индивидуальных качеств. В этом скрыто проявляется природная целесообразность. Какова же реальная предпосылка так называемой спонтанной первичной симпатии?

Логика исследования ведет нас к тайнам подспудных, завуалированных факторов психологического влечения. Чем объяснить парадоксы и капризы симпатии? Действительно ли этот феномен имеет необходимую, скрытую под внешней видимостью влечения решающую причину? Наша способность испытывать симпатию к случайно встреченному лицу является чудесной загадкой. Но у парадокса симпатии есть и обратная сторона. Существует немало примеров, когда между двумя людьми, воспитанными в одной обстановке, переживающими сходные чувства, решающими общие социальные задачи, отсутствует ярко выраженная симпатия. В некоторых случаях возможно даже проявление антипатии.

Очевидно, указанные социальные факторы «сходства» не единственные, хотя в данной обстановке они играют определенную роль. Существует «первичное», инстинктивное или подсознательное предрасположение, связанное с типом нервной системы, вызывающее импульсы у определенного лица, которое начинает испытывать симпатию к другому лицу. Это предрасположение вытекает из неповторимой комбинации биологических наследственных качеств. Оно коренится в самой природе указанной комбинации, в особенностях конкретной, чисто анатомической структуры человека, в индивидуальности темперамента.

Объективные законы «функционирования» и развития симпатии имеют единую основу с законами любви. Необходима обобщающая интерпретация указанной загадки, принципов вариантного интимного взаимодействия мужчин и женщин на уровне современной культуры.

Симпатия, как и любовь, соединяет людей, имеющих сходную, близкую организацию сознания, одинаковую или похожую систему жизненных ценностей, но вместе с тем, однако, обладающих противоположными чертами индивидуального физического облика и темперамента и взаимно дополняющих друг друга. Неторопливые флегматики обычно предпочитают, сами того не осознавая, подвижных сангвиников. В то же время люди, принадлежащие к одному типу нервной системы, инстинктивно отталкиваются.

Симпатия развивается в силу объективных закономерностей как результат взаимодействия двух групп факторов — общности интересов, ценностной жизненной ориентации и различия, несхожести темпераментов. Есть основания предполагать, что эта связь глубока и существенна.

Особенно характерна, например, комбинация характеров, мыслей, чувств и внешнего облика Христо Ботева и Василя Левского. Они как одинаковы, так и различны, противоположны. Одинаковы или сходны их идеи, стремление постичь смысл жизни, активное и самоотверженное участие в национально-освободительной борьбе. Но в то же время Ботев и Левский, столь идейно созвучные друг другу, полностью различались как физические типы, как обладатели индивидуальных темпераментов. У Ботева крупная голова, черные глаза, темные волосы, удлиненное лицо. Его темпераменту была свойственна неистовость урагана, холерические взрывы. Напротив, у Левского пропорциональное сложение, светлые глаза, русые волосы. Кажется, что он являлся классическим воплощением исключительного самообладания, великолепной комбинацией черт флегматика и сангвиника. У Ботева и Левского были все необходимые предпосылки для общения и прочной симпатии. Дружба, связавшая двух исполинов болгарской национальной революции, была красива, искренна. Ботев восхищался личностью Левского, его оптимизмом и «необыкновенным характером». «Приятно человеку,— пишет Ботев, — жить рядом с подобными личностями».

Очень интересна комбинация черт, сблизивших Маркса и Энгельса. Прежде всего, оба гениальных пролетарских революционера, провозвестники будущего, связаны общей идеологией, активным участием в едином фронте классовой борьбы. Но между ними существовали и серьезные различия. Маркс, с его львиной гривой черных волос и горящими глазами, несомненно обладал темпераментом холерика, громовержца. Напротив, Энгельс был светловолос, почти всегда весел и улыбчив, быстр. В нем сочеталась уравновешенность сангвиника с некоторым налетом флегматичности. Общеизвестна необыкновенная взаимная симпатия этих гигантов мысли. Ее внутренние предпосылки коренились не только в общей идеологии, но и в несхожести темпераментов.

До конца жизни Маркс питал глубочайшие дружеские чувства к Энгельсу. Он всегда интересовался его мнением по всем актуальным вопросам. А Энгельс постоянно жил заботами Маркса. Их общение было прекрасным праздником. «Энгельс всегда считал,— отмечал Меринг,— величайшим счастьем своей жизни то, что он стоял сорок лет рядом с Марксом... Их дружба сделалась союзом, не имеющим себе равных во всей истории».

Симпатия может быть выражена как глубокая психологическая приспособляемость и особая синхронность душевных движений лиц, испытывающих удовольствие от общения, как глубокая дружба мужчины с мужчиной, женщины с женщиной или мужчины с женщиной. Все эти формы общения и более интимной взаимосвязи обычно существуют в рамках дружбы. Однако симпатия, связывающая мужчину и женщину, в определенной обстановке может закономерно перерасти в любовь. Жажда сближения усиливается и приобретает совершенно новую качественную определенность. Эта жажда естественно выражает могучий напор полового влечения. Таким образом, она приобретает и другую, более существенную функцию в жизни людей.

Товарищество (или дружба) и любовь, бесспорно, являются различными формами общения. Поэтому часто их рассматривают без какой бы то ни было взаимной связи, или, точнее, как противоположные явления. Еще Платон отмечал, что «сходство порождает дружбу». Общий язык связывает дружески настроенные души. А «несходство» характерно для «влюбленных».

Фактически между дружбой и любовью существует определенная связь. Это две различные формы общения, в которых своеобразно действуют и общие закономерности— одинаковость или сходство представлений, противоположность типов нервной системы.

Выбор объектов любовных чувств, по мнению некоторых авторов, является формой преодоления изначального нарциссизма. Руссо в «Эмиле» подчеркивал, что первое чувство ребенка — любовь к самому себе. Потом он начинает обращать свою любовь на окружающих людей, которые ему помогают и заботятся о нем,— мать, кормилицу, няню и т. д.

Сходные взгляды, хотя и на другой основе, развивает и Фрейд. По его мнению, после «нарциссической стадии» в развитии ребенка наступает момент выбора, внешнего реагирования и внешней направленности полового влечения. Это происходит одним из двух способов: по нарциссическому типу, когда место собственного «Я» занимает другое, по возможности сходное с ним «Я», или по опорному типу, когда объектом либидо избираются люди, ценность которых связана с удовлетворением других жизненных нужд».