Свобода, вдохновение, счастье

Как глубоко интимный фактор раскрытия индивидуальности человека, любовь выполняет важные социальные функции Прежде всего она играет существенную роль в комплексе переживаний, который каждый ощущает непосредственно как свободу личности.

Приводя слова Гегеля о свободе как осознанной необходимости. Энгельс добавляет, что это «способность принимать решения со знанием дела». Одновременно категория свободы отражает и определенный аспект самосознания и достоинства отдельной личности. Или, иными словами, она может быть сформулирована как внутренняя, детерминированная всей совокупностью условий способность человека принимать решения, осуществлять в своем мышлении и действиях конкретный выбор между несколькими вариантами: а) со знанием дела в рамках необходимости; б) не под давлением чужой воли; в) в соответствии с собственными убеждениями, по личным мотивам.

Свобода — это не произвол, а форма целесообразности и объективной адекватности поведения человека по отношению к действительности. С. Л. Рубинштейн отмечает, что она конкретно проявляется в трех аспектах: а) как самоопределение личности — в ее поступках на разных уровнях; б) как свобода в связи с общественным принуждением; в) как специфическая форма «контроля сознания над собственными влечениями». Свобода, выраженная в той или иной «личной инициативе», существует как реальная возможность для человека действовать и мыслить на свой страх и риск, право критики и проверки. Эта характеристика свободы является показателем ее специфической социальной роли, а также ее большого значения для формирования личности в ходе истории.

Свобода и любовь всегда глубоко взаимосвязаны. Эта зависимость имеет по меньшей мере два самостоятельных аспекта. Первый отражает непосредственную связь между уровнем социальной, прежде всего политической, свободы и реализацией любви. Второй аспект относится к свободе в сфере взаимоотношений между мужчиной и женщиной. В первом случае речь идет о внешних условиях, во втором — о внутренних. Очевидно, приоритет имеет объективная конкретно-историческая ситуация.

Политическая (в более широком смысле слова — социальная) свобода — это условие возможной реализации любви. Общественная система, подавляющая личность, в большей или меньшей степени деформирует и интимные отношения. Свобода неизбежно создает атмосферу, благоприятную для различных форм эмоционального общения. Одновременно она отвечает более высокому уровню духовной культуры. Политическая свобода является показателем уровня развития общества. Она несет людям равноправие, снижает остроту социального драматизма, степень господства одних личностей над другими. Кроме того, вместе с развитием институтов политической свободы, характеризующих более высокую общественную формацию, постепенно возрастает и количество свободного времени для личных занятий человека. Мужчина и женщина имеют возможность больше быть вместе, обогащать культуру своих чувств.

Любовь — это отрицание рабской зависимости сознания, частной собственности, классового деспотизма, эксплуатации человека человеком, практики социального угнетения. Она издавна являет собой манифест гуманизма, идей равенства людей. Она гибнет в атмосфере волчьих законов антагонистического классового общества. Лишь при социализме истинная любовь обретает свое моральное богатство. Она становится необходимым, существенным элементом новых социальных отношений, которые делают человека свободным.

При капитализме интимные чувства людей во многих случаях скованны. Брак становится торговой или денежной сделкой. У женщины возможности выбора ограниченны. Она часто бывает вынуждена подавлять в себе волнение любви. Освобождение чувств людей — дело революции. Указывая на эту историческую перспективу, Энгельс пишет: «Полная свобода при заключении браков может, таким образом, стать общим достоянием только после того, как уничтожение капиталистического производства и созданных им отношений собственности устранит все побочные, экономические соображения, оказывающие теперь еще столь громадное влияние на выбор супруга. Тогда уже не останется больше никакого другого мотива, кроме взаимной склонности».

Социализм — это общественный строй развитого коллективизма, сотрудничества и взаимопомощи в производстве, в различных областях социальной жизни. На этой основе неизбежно прекращают свое существование жестокие законы конкуренции и прибыли. Открывается простор гуманизму, дружбе и товариществу. Безвозвратно исчезают все формы социального гнета. Женщина впервые становится равноправным членом общества. Преодолев гнет тяжелого прошлого, она плечом к плечу с мужчиной участвует в революционной практике, в материальном и духовном производстве, в различных органах управления, во всех областях социальной жизни.

В условиях социалистического общества мужчина и женщина естественно и закономерно становятся истинными друзьями, товарищами. Они живут и творят, вдохновленные одной и той же революционной программой. Ликвидация векового антагонизма в обществе открывает больший простор для конкретного проявления свободной воли всех трудящихся на широкой социальной основе. Это является утверждением и их действительного политического равноправия.

Но существуют ли в отношениях между двумя любящими условия для проявления свободной воли? Иными словами, благоприятствует ли возникшая любовь достижению их равенства в сфере интимного общения или она ведет к подавлению одного другим? На этот вопрос часто даются противоположные ответы.

Ракитин в «Месяце в деревне» Тургенева утверждает: «В любви равенства нет. Есть только господин и раб, и не без причины поэты говорят о цепях любви. Погодите! Вы, может быть, еще узнаете, как эти нежные ручки умеют пытать, с какой ласковой заботливостью они по частичкам раздирают сердце... Вы узнаете, что значит принадлежать юбке... и как постыдно и томительно это рабство».

Ему вторит Потугин в рассказе «Дым»: «Человек слаб, женщина сильна, случай всесилен, примириться с бесцветной жизнью трудно... а тут красота и участие, тут теплота и свет, — где же противиться? И побежишь, как ребенок к няньке... Да ведь чьих-нибудь рук не миновать». Это порабощение неизбежно, как движение железа к магниту. А потом нужно ждать момента, «когда смерть освобождает нас».

Если женщина играет роль магнита, а мужчина — куска железа, он не в состоянии проявить свободную волю. Равенство обоих оказывается фикцией, так как капризы женщины подавляют свободу мужчины. Но возможна и противоположная ситуация, когда их роли меняются. Мужчина подавляет свободную волю женщины. Действительно, это часто бывает в рамках старой традиционной моногамной семьи. Но зарождающееся настоящее глубокое чувство любви постепенно уничтожает неравенство, стимулируя свободную волю обоих любящих. И в процессе взаимного общения эта объективная тенденция проявляется тем сильнее, чем глубже становятся интимные чувства.

Любовь не выносит угнетения, властной, сковывающей повелительной интонации. «Любовь может расцвести, лишь пока она свободна и самопроизвольна, — подчеркивал Б. Рассел. — Идея, будто она представляет собой какой-то долг, может убить ее. Сказать — ты должна любить такого-то человека — вернейший способ сделать его ненавистным».

Любовные отношения представляют собой наиболее тесный и обязывающий «союз двоих». В нем неизбежно возникают обязательства одного человека по отношению к другому, которые могли бы ограничить их свободную волю. Но ощущение интимного, полного, глубокого взаимного слияния и даже отождествления мужчины и женщины придает этой зависимости иной характер. Совпадение интересов и желаний ведет к тому, что система регулирования поведения в значительной степени теряет здесь свой принудительный характер как нечто привнесенное извне. Взаимные обязанности часто превращаются в свободный выбор действий, другими словами, «я хочу» одновременно означает «она хочет», и, наоборот, «она хочет» ведет также и к «я хочу» Таким образом, обязанность превращается в акт свободной воли. Мужчина и женщина сообща координируют свои усилия в совместной жизни и без чувства принуждения мечтают решить определенную задачу — достичь общего идеала.

Конечно, любовь никогда не бывает чистой идиллией отношений, полным совпадением мотивов, характеризующих систему ценностей. В отдельных случаях воля одного из любящих не совпадает с волей другого. Это совершенно естественная личностная дифференциация. Но единство или сходство желаний по кардинальным вопросам совместной жизни всегда существует, пока существует любовь. И чем сильнее «я хочу» не совпадает с «она хочет», тем сильнее деградирует любовь. Взаимные обязанности начинают превращаться в ограничение свободной воли. Это процесс постепенного взаимного угасания любви. Свобода отношений приобретает характер несвободы. Ограничение и подавление человеческой сущности личности исключает действительное раскрытие интимных чувств.

Но и свобода обоих любящих — это не произвол, не каприз. Она имеет свои пределы в необходимости, в рамках серьезного и разумного отношения к половому вопросу, к социальной функции мужчины и женщины. Выйти из этих рамок означает оказаться вне сферы действительной свободы, так как ее сущность всегда связана с нормальными формами общения, с объективной исторической необходимостью, с прогрессивным развитием человека.

Свобода мужчины и женщины в любви — это возможность и право самим избирать объект своих чувств, руководствуясь велениями сердца, разумом и инстинктом, интуицией, личной оценкой. Это также возможность и право самим с сознанием своей ответственности перед обществом определять силу и длительность своих интимных чувств Любовь может быть долгой и счастливой, если мужчина и женщина уважают свободу друг друга, так как именно эта относительная свобода в рамках единения стимулирует и обогащает чувства. В романе «Что делать?» Чернышевского Лопухов говорит Вере Павловне. «Расположение к человеку — это желание счастья ему.. А счастья нет без свободы. Ты не хотела бы стеснять меня, я — тебя тоже. А если бы ты стала стесняться мною, ты меня огорчила бы».

Между свободой и любовью существует необходимая, глубокая социальная связь. Они взаимопроникают и взаимообогащают друг друга. Любовь исчезает, если нет атмосферы свободы, взаимоуважения. Рабыня скована духовно и социально. Она никогда не могла бы по-настоящему любить хозяина, который ее угнетает, но и хозяин не может по-настоящему любить женщину, которую сам же угнетает как диктатор и собственник, не обеспечив ей свободы. Чувства требуют единой социальной базы отношений.